Я, возникающее из прикосновения, отпущено поровну всем, и ты понимаешь, что не в означивании дело, но в исключении. Незримые опоры, растягивающие кожуру совмещений в неукротимом переходе в иное, — вторжение. Разве в том городе, где провел он юность (холмы, глинистая река, сладчайшее тело Иисуса, запах которого смешан с запахом старческих тел), разве там не говорили на всех языках? И что за благо, начав движенье в одном, завершать в другом, не сдвигаясь ни на йоту: дерево в окне поезда, кружащее вокруг собственной оси, — вавилонские башни степей, — кружащее, пеленающее собою твое, дарованное многими «я», которое, как известно, забывается в первую очередь. Жаворонок. Провода.
